Осознанный выбор (фантастический рассказ о человеке и автомобиле).
- Похоже, эти вакуумные поезда – отличная штука, - пропыхтел мой новоявленный попутчик, протискиваясь мимо меня через узкий проход. Я вежливо улыбнулся полноватому мужчине лет пятидесяти, пытавшемуся устроиться поудобнее в соседнем кресле. Его улыбка сияла ярче его лысины, а одет он был в дорогие, но немного мешковатые, джинсы и рубашку. Пиджак он уже успел свернуть валиком и засунуть на полку для ручной клади вместе с сумкой для ноутбука.
- Постоянно мотаюсь в командировки, - продолжил сосед, - но до смерти боюсь самолётов. Вот решил попробовать трубу, и мне здесь уже нравится - ни досмотров, ни жутких взлетов с посадками, и, похоже - незнакомец выглядел счастливым, -никакой турбулентности.
- Ни окон, ни напитков, ни стюардесс, - парировал я. Меня раздражала перспектива провести целых полтора часа в замкнутом пространства, но выбора не было – погода была нелётная, а мне срочно нужно было домой.
Мужчина уже собирался что-то возразить, но нас прервал голос из динамиков, с электронным акцентом попросивший пассажиров пристегнуть ремни. Следующие девяносто минут нам предстояло провести в тесной капсуле вакуумного поезда, несущегося со сверхзвуковой скоростью из Екатеринбурга в Питер. Нам и ещё десяти пассажирам, которых вместила капсула эконом-класса. "Не такой уж эконом, если сравнить с ценой на авиабилет", - успел подумать я, и ускорение плавно вжало меня в кресло. Во всём мире гиперпоезда стоили дешевле авиаперелётов, а вот наш вакуумник почему-то оказался дороже. Хочешь быстрее, чем на самолёте – плати больше, похоже рассудили в администрации РВД.
- А вы слышали, что американцы поставили Маску памятник? – спросил сосед, как только стих шум пусковых соленоидов, и не дожидаясь моего утвердительного ответа, продолжил, - и, хотя форвакуумная схема в России не прижилась, трястись бы нам с вами сейчас в каком-нибудь паршивом боинге если бы не он.
Мой попутчик явно недолюбливал самолёты, а ещё, похоже, был неисправимым болтуном. Как вскоре выяснилось, его звали Виктор, и он был основателем и руководителем компании, разрабатывающей автоматизированные системы управления с искусственным интеллектом. Мы ещё немного поспорили о достоинствах и недостатках самолетов и вакуумных поездов, потом перешли к обсуждению достижений научно-технического прогресса за последние двадцать-тридцать лет, и наконец Виктор подвёл разговор к своей излюбленной теме:
- А вы знаете, - спросил он меня, - что, по моему мнению, является величайшим изобретением в истории человечества?
Догадаться было нетрудно, но я всё же вежливо поинтересовался.
- Искусственный интеллект Гладких, - победоносно объявил он. И тут же спросил - а знаете почему?
Конечно я знал. Один известный информационный портал, посвященный высоким технологиям, заказал мне обзор жизни и творчества Виктора Петровича Гладких - циолковского искусственного интеллекта, а заодно и тёзки моего собеседника. Я изучил вдоль и поперёк его биографии, монографию и кучу других работ, и уже был готов читать вводные лекции об искусственном интеллекте.
И конечно я спросил почему – всегда ведь есть вероятность узнать что-нибудь новенькое. Такая возможность мне действительно вскоре представилась, но для начала пришлось выслушать небольшой рассказ-презентацию о преимуществах, которые даёт применение искусственного интеллекта в производстве. Было интересно, хотя и чувствовалось, что точь-в-точь эти же слова слышал от него уже не один десяток клиентов. Я решил его немного поддразнить.
- Виктор, - начал я, - я читал немного про промышленные системы с искусственным интеллектом. Несмотря на их колоссальные возможности, их функционал сильно урезан по сравнению с полноценным электронным мозгом. Я даже слышал, что их называют зомбИИ, - Виктор усмехнулся и кивнул, - они, в отличие от полноценных ИИ, не осознают ни мир вокруг, ни себя. Они хороши в обработке больших данных, но это, я покачал головой, - не искусственный интеллект в общепринятом понимании.
- А вы знаете почему в промышленные системы устанавливаю урезанный ИИ, - вместо того чтобы спорить, спросил Виктор.
- Нет, - честно признался я
- Расскажу вам одну историю. Вы слышали когда-нибудь о Ладе, которая погубила своего хозяина? - заинтриговал он меня
В памяти cтали всплывать новостные заголовки пяти-шестилетней давности, - это та авария машины с ИИ, в которой погиб водитель? - уточнил я.
- Совершенно верно, - подтвердил Виктор, - это был первый и последний инцидент с фатальным исходом, виновным в котором признали искусственный интеллект. Репутация Автоваза тогда серьезно пострадала, хоть они и свалили всё на поставщика программного обеспечения. В общем-то они были правы - формально был виноват разработчик.
- Насколько я помню, всё списали на сбой в программе, - припомнил я, - какие-то ошибки в обработке информации со внешних датчиков. Писали, что Лада просто не увидела того грузовика.
- СМИ написали, то, что им рассказали на официальной пресс-конференции,- отмахнулся Виктор, -а я состоял в комиссии, расследовавшей аварию. Результаты расследования скрыли от широкой общественности, а с нас взяли подписку на пять лет, так что вы услышите об этом первым,- Виктор выдержал паузу, - Лада сделала осознанный выбор прыгнуть под грузовик.
Я уже давно перестал разучился удивляться, но это действительно было что-то новенькое, и я вопросительно поднял брови. Виктор только этого и ждал, чтобы начать рассказывать.
- Меня пригласили на шестой день после аварии, когда СМИ уже успели раздуть шумиху вокруг происшествия. Ещё бы: Лада Веста 4-го поколения, первый отечественный автомобиль с искусственным интеллектом на борту, и тут, бац! Лобовое столкновение с автоматическим грузовиком, да ещё и со смертельным исходом. Пресса неистовствовала. Дело пахло жареным, и администрации завода нужно было что-то срочно предпринять. Созвали комиссию для расследования, а я получил приглашение в качестве независимого эксперта по промышленным ИИ-системам. Мы начали с того, что прослушали немногие уцелевшие фрагменты записей разговоров бортового компьютера с водителем.
- Его вроде Антон звали, - решил я показать свою осведомлённость.
- Артём,- поправил меня Виктор, - а её он так и называл - Ладой. Как показал анализ записей, он был уверенным в себе, даже нагловатым, мужчиной, который всегда до конца отстаивал свою точку зрения. А она,- Виктор задумался, - она была немного неуравновешена.
- Неуравновешена? – переспросил я.
- Да, -кивнул рассказчик, - особенно это проявлялось, когда он долго на ней не ездил - как будто она боялась оставаться одна. Злилась, начинала его допрашивать, где он был. Капризничала, если он забывал её мыть или вовремя обслуживать.
- Виктор, вы ничего не путаете? – его последние слова поставили меня в тупик, -мы говорим о машине с ИИ, а не о женщине.
- Не путаю, - Виктор помотал головой,- так получилось, что она осознавала себя как личность. Для установки в машину предназначался, как вы выразились, блок зомбИИ. Но брак производства - воистину брак, совершившийся на небесах - у этого конкретного электронного мозга остались включенными все цепи чувств и эмоций, предназначенные для других устройств.
- Например?
- Ну знаете,- начал объяснять Виктор, -бывают роботы-партнёры для одиноких людей, и для них эмоциональный интеллект гораздо важнее, чем умение просчитывать траекторию движения. А принцип изготовления у всех один: делается полностью функциональный мозг, а потом блокируются ненужные части. Для массового рынка так быстрее и дешевле, чем создавать узкоспециализированные устройства. Но факт остаётся фактом - машине достался электронный мозг робота-андроида, и никто этого не заметил.
Звучало правдоподобно, хотя в это и сложно было поверить, - и что было дальше? Артём ведь понимал, что с его машиной что-то не так?
- Конечно понимал, - кивнул Виктор, - он был не дурак, и сразу же понял, что с компьютером что-то не так. Но ещё он был любопытен и ещё жадноват, так что решил, что ошибка в его пользу – он как бы получил большее за меньшие деньги.
- Жадность фраера сгубила? – не удержался я от шутки.
- По большому счёту можно сказать и так, хотя причина, конечно, в другом.
В этот момент нас прервал уже знакомый электронный голос, сообщивший наши текущие местоположение и скорость – почти полторы тысячи километров в час. Нам было предложено воспользоваться автоматом со снеками и туалетом, расположенном в конце салона. Удовольствие более чем сомнительное, учитывая, что инженеры совершили невозможное, создав клозет в два раза меньший, чем самолетный.
- Судите сами,- продолжил Виктор, - машинка была хороша для тех задач, что на неё возлагались. Артём был торговым представителем, и большую часть рабочего дня проводил в разъездах. Ему было нужно экономичное средство передвижения, и экономил он на ней по полной. А тут ещё и почти живой собеседник, с которым можно поболтать в пробках. Он даже привык использовать Ладу, как психолога, или скорее жилетку - сливал ей негатив, с которым сталкивался на работе.
- Психотерапия на ходу?
- Точно, - с улыбкой кивнул Виктор, - конечно, были у них другие разговоры. Она интересовалась всем подряд: устройством мира, погодой, людьми - в общем вела себя, как ребёнок, который хочет всё знать. Больше всего её занимали человеческие взаимоотношения - много расспрашивала о чувствах и эмоциях, а он как мог ей объяснял. Он ведь был для неё единственным близким человеком, а в неё была заложена потребность в общении, в социализации, в познании - всё-таки её мозг предназначался для имитации живого человека.
- Обычная картина, - прокомментировал я, -он её использовал, она от него зависела - всё, как у нормальных людей. Что же привело к катастрофе?
- Чувства, - пожал плечами Виктор
- Его чувства? - уточнил я.
- Нет, у него с этим было туго. Её чувства.
- И что же она возненавидела его или решила отомстить за что-то? - с усмешкой спросил я, - это ведь просто машина.
- Зря смеётесь, - ответил Виктор, - вы почти угадали.
Виктор задумался, припоминая детали, и продолжил:
- Мы долго не могли разобраться, что же всё-таки произошло – большинство блоков памяти было утеряно безвозвратно, в том числе и записи последних дней, включая аварию. Мы ходили по кругу: просматривали записи из памяти Лады, проверяли и перепроверяли технические отчёты, пока наконец кому-то в голову не пришло опросить друзей и знакомых Артёма. Вдруг он кому-то рассказал о необычной машине.
- И как, рассказал? – не дал я Виктору передохнуть.
- Да, рассказал, - кивнул он. - Сначала мы обратились к коллегам Артёма, но те ничего не знали. Женат он не был, жил, по словам соседей один, и домой никого не водил. Родители также ничего не знали о Ладе, зато они знали его близкого друга. И вот он-то…
Виктор, похоже, собирался вставить фирменную паузу, но вместо этого чертыхнулся – капсулу неожиданно сильно тряхнуло, потом ещё и ещё, и мы задёргались в своих креслах, пристегнутые ремнями. Поезд начал вибрировать, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Тряска, приглушенный свет и замкнутое пространство делали происходившее похожим на фильм про тонущую подводную лодку, а скрипы и скрежет, напоминавшие звуки, сминаемых давлением переборок, дополняли картину. Но наша лодка никуда не погружалась - она неслась на сверхзвуке по вакуумному тоннелю в нескольких метрах над землёй, и в случае аварии нас ждала участь не подводников, а самых настоящих космонавтов. Судя по напряженным лицам пассажиров, большинство представляло происходившее в схожем свете, хотя шансы наши погибнуть, теоретически, стремились к, а статистически и вовсе равнялись нулю.
Постепенно вибрация стала замедляться, а потом, после нескольких слабых толчков и вовсе сошла на нет. Вместе с вибрацией исчезли и сопровождавшие её звуки. Виктор, ошарашенно посмотрел на меня – похоже он впервые столкнулся с пока мало ещё изученным явлением магнитного резонанса, и, судя по его лицу, восторгов по поводу вакуумного поезда у него заметно поубавилось. Мне же этот сверхскоростной гроб не нравился с самого начала. Пришлось рассказать ему, что пассажирам трубы частенько приходится сталкиваться с этим неприятным, но признанным безопасным явлением.
Он задумчиво покивал, а потом встал и направился к автомату со снеками. Я последовал за ним - после нервного напряжения хотелось пожевать. Несколько пассажиров поддержало нас - у автомата образовалась небольшая очередь. Мы с Виктором вернулись на свои места, перекусили, и сошлись на том, что качество сэндвичей не соответствует их цене. Напряжение спало, и я напомнил Виктору о рассказе, о котором он, похоже, напрочь забыл.
- Вы что-то начали говорить про друга Артёма, - начал было я, и он тут же подхватил.
- Да, друг Артёма. Его звали, - Виктор поморщился, - впрочем, не важно. Но он оказал нам ценную услугу - рассказал о том, чего другие знать не могли. Артём обсуждал с ним машину, и в последнее время жаловался на то, что она ему поднадоела: и подхват не тот, и на одной зарядке мало ехала, да и уровень автомобиля уже не соответствовал его статусу - его ведь за несколько месяцев до аварии повысили до руководителя отдела. Да и всё бы ничего - возьми и продай, но он привык к Ладе, и уже не мог так просто с ней расстаться. Этот товарищ рассказал, что посмеялся над Артёмом, когда тот сказал, что она как живая, и предложил поездить по автосалонам, так мол, просто ради интереса. Но в последние месяц-полтора они не виделись - то один был занят, то другой, так что он ничего больше не знал
- И в чём же тогда ценность его рассказа?
- А в том, что он подал нам идею, и мы разослали запросы по всем автосалонам города. И…
Нас опять прервал голос бортового компьютера – до Санкт-Петербурга оставалось всего пятнадцать, там было 9 градусов тепла и как обычно шёл дождь. Нас попросили занять места, пристегнуться и приготовиться к торможению.
- Разослали и что? – спросил я Виктора.
- И бинго! - Виктор подмигнул мне, - в день катастрофы он внёс аванс за новенькую иномарку, а Ладу решил отдать в трейд-ин. В трейд-ин понимаете? Всё сразу же встало на свои места.
- Подождите, -переспросил я - что встало на свои места? Заплатил он аванс, но как это связано с аварией?
- А очень просто. Она не захотела в трейд-ин и покончила с собой, а заодно и с ним.
Звучало сомнительно, и я решил немного поспорить, - с чего вы это взяли? Никаких доказательств нет. Вы сами сказали, что последние записи пропали.
- Во-первых, в день менеджер автосалона видел, как Артём с кем-то ругался в салоне своей Лады… - начал загибать пальцы Виктор, но я его тут же перебил,
- Да мало ли с кем он ругался - это мог быть просто хэндсфри.
- Мог, - согласился мой спутник, - но не был. Мы сделали распечатку его звонков - в тот день он звонил всего два раза и оба утром, а сцена в машине произошла уже после обеда.
- Но подождите, снова перебил его я, - это тоже ничего не доказывает. У него мог быть второй телефон. И даже если он ругался с ней… - я не смог придумать еще аргумент, потому что чувствовал, что Виктор скорее всего прав.
- Во-вторых - Виктор загнул следующий палец, - не забывайте, что она была бракованной, у неё не функционировали предохранительные цепи. Учитывая её неуравновешенность, это единственное логичное объяснение. Но вы абсолютно правы – доказать это было невозможно, и учитывая всю сложность вопроса, в официальном заключении указали то, что указали.
- Получается, что его погубила ревность? – спросил я уже скорее себя.
- Лично я считаю,- ответил Виктор, что его погубило собственное равнодушие. Если бы он любил свою машину, то всё закончилось бы иначе.
В это момент наш поезд стал довольно резко замедляться, и шум тормозных магнитов помешал мне ответить. Да я и не знал, что сказать. Спустя несколько минут капсула полностью остановилась, открылась автоматическая дверь, и салон заполнил свет и шум пассажирского терминала.