В детстве у меня была любимая забава — покопаться в непонятных железках в старом дедушкином гараже. Там всегда царил полумрак, пахло маслом и металлом. Но главным магнитом был старый, заляпанный зелёной краской несгораемый шкаф с инструментами и прочей всячиной. И на самой верхней полке — таинственная синяя банка с носиком и отвинчивающейся крышкой, без этикетки. Судя по тому, как она стояла, было видно особое к ней отношение.
Однажды, когда дед ушёл в магазин, я добрался до неё. Крышка, хоть и была туго затянута, поддалась и открылась, мягко провернувшись по резьбе. Внутри открылась чёрная, маслянистая, мерцающая бездна с лёгким металлическим блеском. Я замер от восторга и, не удержавшись, сунул в неё пальцы. Паста была довольно плотной, как холодный мёд. Она так красиво мерцала, что я размазал её по рукам, а налюбовавшись, попытался оттереть её об старый поршень, который валялся на столе… И тут услышал шаги.
Дед застыл в дверях. В его глазах мелькнуло нечто среднее между ужасом и смехом. «Ну что, шахтёр? — только и сказал он, показывая на мои ладони. — Это же молибденка, она не отмоется теперь». Так и вышло. Мы оттирали мои руки бензином, мылом, даже песком. Чёрные маслянистые разводы въелись, как сама память. В школу я ходил, пряча ладони в карманы, чувствуя себя избранным — носителем тайного, «взрослого» и очень стойкого знания. Теперь я знал, что есть какая-то густая «молибденка», которая пахнет металлом и временем, но зачем она — оставалось загадкой.
История с чёрными руками на какое-то время стала семейной легендой. Годы спустя, когда деда не стало, а я получил ключи от гаража, эта банка исчезла, и без нее, казалось, стерлась и история. И вот, будучи уже взрослым, я купил свою первую машину — старенькую «девятку». Однажды, меняя масло, я увидел, что поврежден пыльник привода. Механик в сервисе посоветовал срочно заменить пыльник и забить его специальной смазкой ШРУС-4. «А что это?» — спросил я, разглядывая банку. «Самый важный компонент здесь — дисульфид молибдена. MoS2. Без него “граната” долго не проработает», — ответил он.
Слово «молибден» прозвучало для меня как выстрел. Воспоминания нахлынули: запах гаража, чёрные липкие пальцы, дедовы шутки. Я купил не только смазку для ШРУСа, но и молибденовую смазку в аэрозольном баллоне. Первым делом поехал в гараж.
Там были старые, тяжёлые ворота, которые всегда скрипели и заедали. Я трясущимися от волнения руками открыл крышку и вставил трубочку в распылитель. Сначала я распылил смазку на палец. Знакомый, едва уловимый металлический запах, словно ключ в замке времени, щёлкнул и перенёс меня в детство. Это была она! Та самая, чёрная волшебно мерцающая на свету смазка. Я аккуратно распылил её в щели петель. Она не стекала, а медленно, вязко заполняла пространство, двигаясь как живая. Я покачал створки ворот, чтобы смазка глубже проникла и уже через минуту створки открывались плавно и совершенно беззвучно, словно многотонный теплоход, мягко отходящий от причала. В тишине этого скольжения было что-то магическое. В этот момент я понял всё.
Я понял, зачем дед хранил эту «молибденку» в жестяной банке
Это была не просто смазка. Это был стратегический запас надёжности.
Та густота и та чёрная глубина — это и были те самые миллионы частиц MoS2, готовые выдержать любую нагрузку. Это была мфизическая память о том, как металл должен беречь металл.
Теперь, когда я открываю свои идеально работающие ворота или слушаю ровный звук мотора своей машины, я иногда смотрю на свои чистые ладони. И мне почти жаль, что на них нет тех самых детских, въевшихся чёрных разводов — самого первого, наивного, но такого верного признака встречи с чем-то по-настоящему сильным, густым и вечным.
История прошла полный круг и замкнулась. Мальчик, укравший у времени густую, чёрную тайну, вырос и стал мужчиной, который наконец-то прочитал её смысл. И этим смыслом оказалась не скорость, не удобство, а густая, неторопливая, суровая надёжность.
